Икс О

Нога грузно придавливает педаль газа, и город калейдоскопом мелькает за окном. На штраф залететь охоты нет. Сбрасываю. Цифра на спидометре уменьшается до восьмидесяти. Тихий шелест шин. Город спит, и только светофоры моргают уставшими желтыми глазами. Мне становится за них обидно.

Кому они в это время суток нужны?

Несмотря на то, что заправка, как уличная проститутка, оповещает о себе призывными огнями, я чуть было ее не проехала. Резко повернула влево и едва вписалась.

Захожу в круглосуточный магазинчик при заправке. Скупо распоряжаюсь временем и деловито прохожу в самый конец зала. Я знаю, что мне нужно. Стараюсь не смотреть на свое отражение в высоких дверцах холодильников. Мой выбор быстр и беспрецедентен: шоколадная крошка и вишня.

В самый раз.

По пути цепляю с полки ещё тюбик жидкой карамели.

Чем чёрт не шутит!

Продавец за стойкой смотрит на меня со скрытым пренебрежением. Я и сама знаю, что выгляжу непрезентабельно. Ещё, как назло, не могу найти карточку. В конце концов, вываливаю содержимое карманов на стойку прямо кассиру под нос. Моя растерянность скрашивает его рутину, и он меняет гнев на милость.

− Тяжелая ночка? – спрашивает он.

Я поднимаю глаза и вижу, что кассир живо интересуется вываленным на прилавок скарбом. Пачка презервативов в ярко фиолетовой упаковке, жвачка, цветиком-семицветиком раскинулись клиентские карты, ключи от дома и машины. Пачка презервативов объявляет, что предпочитаю я ультратонкие, для особой чувствительности и удовольствия. Кассир уже бессовестно скалится.

Этого я тебе не прощу…

Я, наконец, нашла банковскую карту, и зло сую её в подсвеченную щель терминала. После чего придавливаю продавца немигающим взглядом заядлой социопатки. Распихиваю пожитки обратно по карманам. Веселье продавца существенно поуменьшилось, но мне его не жалко. Хотя он, как и светофоры, тоже работает, когда это никому не нужно. Кроме редкого клиента, как я. Хотя моя бы сейчас воля, я бы сладко посапывала в своей кроватке и видела десятый сон. Но дружба, есть дружба. А у Ларки случился, ни больше ни меньше, форс мажор.

Минут через пять я запыхавшаяся, с сопревшим лбом и закучерявившейся челкой, стою перед обитой зеленым дерматином дверью Ларкиной квартиры. Постучать я не успела. Дверь распахнулась, ослепляя меня софитами узенькой прихожей.

− Я аж из кухни услышала, как ты по лестницам пыхтишь. Заходи скорее!

Терпение никогда не было Ларкиной сильной стороной. Но тут я возмутилась.

            ˗ Я вообще-то из постели вылезла только пятнадцать минут назад! А тебе все мало!

Ларка своим драматическим звонком с рыданиями и всхлипываниями вытащила меня из кровати, когда мои часы показывали полвторого ночи. Или утра… Как бы то ни было, именно из-за неё я прыгнула в машину прямо как была − в пижаме и вороньим гнездом на голове.

            ˗ Знаю, знаю, проходи. Я просто очень ждала.

Я кинула куртку на большой потёртый пуфик рядом с дверью. Ларка уже на кухне гремит блюдцами.

Кухня − святая святых. Место, где решаются все самые большие женские драмы и обсуждаются трагедии семейных мирков. Я ставлю на стол веское доказательство нашей с Ларкой дружбы. На нём выступила белесая испарина, которая уже через пару минут потечёт по пластиковой коробке крокодильими слезами.

Шоколадная крошка и вишня... чтобы скрасить произошедшее.

Ларкина спина выглядит несчастно. Особенно лопатки. Они словно кричат, что стряслось что-то непоправимое. На ней старенький потрепанный махровый халатик, который она носила еще в универе в общаге. Это подтверждает мне, что Ларкин ночной звонок не прихоть. Действительно случилось что-то серьезное. Обычно подруга предпочитает атлас и кружево. А сегодня вперлась в этот разнесчастный, практически детский халатик.

Ларка сосредоточенно возится с кофейником. Будто не кофе заваривает, а доказывает теорему Ферма. Наконец, она садится за стол и гипнотизирует кружку, с дымящимся, но, как я знаю, никудышным по вкусу кофе. А ещё я знаю, что до утра мы выпьем не один литр этого дьявольского варева.

Теперь, когда я могу рассмотреть лицо подруги, мой взгляд становится острым как у хирурга. Я замечаю каждую малость, каждую ничтожную деталь. Это занимает буквально несколько секунд, и я ловлю себя на чувстве, остро напоминающем отчаяние.

На хрена я заезжала за мороженым?! Нужно было брать Андрюхин коньяк. Ну и черт-то с ним, что «Икс О»…

​

Роль лучшей подруги в такого рода трагедиях, вообще, непосильна и сложна. Поэтому «Икс О» − сущий пустячок. Я и не на такое согласна, лишь бы хоть как-то облегчить Ларкину участь.

Ларка молчит, а потому я в срочном порядке запускаю режим «подруга спешит на помощь».

− Аб ово! – решительно командую я.

Ларка немного оживляется и отклеивает взгляд от лубочных ранеток, нарисованных на скатерти.

− Аб ово, – болванчиком повторяет она и принимается развёртывать для меня свою драму.

− Он, короче, приехал сегодня после работы. Чернее тучи, − начала Ларка повествование.

Под «ним» фигурировал Ларкин суженый ˗ Толик. Они встречались больше двух лет, и в начале марта «Аллилуйя!» должны пожениться.

− Прошёл, не раздеваясь, прямо на кухню, хотя прекрасно знает, как я не переношу, когда в обуви в дом. Ну, и понеслась…

Ларка шумно выдохнула. По ее лицу разлилась смесь негодования и чего-то ещё…

Интересно это еще что за выражение такое…

− Он, короче, мне говорит: «Ты, Ларочка, мне объясни, где ты последнее время по пятницам пропадаешь». А я вначале не поняла, вообще, откуда ветер дует. Говорю: «Ну, ты же знаешь, в студию хожу».

Ларка прониклась идеей современных танцев и записалась в какую-то хореографическую студию к какому-то хореографическому же светилу. Эту историю я знаю. А потому, как ученый слон, с готовностью киваю головой. Только вот подруга моя выглядит странно. Я пытаюсь понять, откуда растут ноги у этой драмы. Почему Ларка просто не дала своему жениху по мозгам за глупые вопросы, и дело с концом.

− И чего он взъелся? – подгоняю я.

− М-м...– объясняет Ларка, − Три недели назад он сюрприз решил сделать. Ну, и приехал в студию…

Ларка снова замолкает и прочищает горло, будто у неё там морской ёж поперек стал. Моё чутье на интригу запускает кровообращение по ускоренному кругу. Я уже кожей на затылке ощущаю, что история будет не так проста.

Эх, жаль «Икс О» не взяла…

Характерным поднятием бровей воодушевляю Ларку продолжать повествование.

− Приехал он, а меня нет… − говорит подруга и при этом выразительно смотрит прямо мне в глаза.

Тут я улавливаю в медлительном рассказе запашок чего-то подгнившего.

− А тебя нет, потому что ты где..? − спрашиваю я, определенно заинтригованная.

− Погоди, это еще не всё, − обрывает меня Ларка.

Видимо решила уж если выплеснуть, то всё разом. Не зря же она вызвала меня посреди ночи.

− В первый раз он подумал, что я сегодня студию пропускаю. А сюрприз-то ему сделать неймётся, вот он и пришёл в следующую пятницу.

Постепенно, сцена за сценой, раскрывается передо мной трагикомедия. Доверчивый и любящий Толик был настойчив в своём желании удивить невесту.

− Ну, на третий раз, чтобы не попасть впросак, он словно бы невзначай, уточнил, иду ли я на танцы. Как сейчас помню, под предлогом а-ля «пойдем вместе перекусим, а-а, я забыл, у тебя же танцы…».

Лерка кривит губы. И на ее лице несчастливое выражение замешалось с презрением.

Отматывая назад, это был тот самый момент, когда я подумала, что дружим мы с Ларкой без малого двадцать три года, и я знаю её как облупленную. И несмотря на всё это, я не поручилась бы за то, что Ларкино презрение предназначается Толику. Я было открыла рот, чтобы выпалить первые пятнадцать вопросов, которые как взбесившийся пчелиный рой, зудели у меня на кончике языка, но Ларка продолжила:

− Ну, так вот, двух раз ему не хватило. Он пришел в третий раз, чтобы убедиться, что я ему вру.

На этом месте Ларка снова попыталась избавиться от морского ежа в горле. Она судорожно запила его кофе.  Пила залпом и с отвращением, словно водку.

Ну, хоть кому-то из нас не нужно делать вид, что кофе сносный.

− И… − спросила я и затаила дыхание.

История принимала крутой оборот.

− И что?.. Требовал объяснений. Ни одному моему слову не поверил и разорвал помолвку, − уныло подытожила Ларка, чьё лицо теперь стало попросту несчастным.

Я ничего не понимала. У Ларки с Толиком всё было серьезно, и она его по-настоящему любит. Он её и того паче. И видела я Ларку в последний раз когда? Да на прошлой неделе во вторник, мы обедали вместе. И ничего, совершенно ничего такого не происходило! Свадьба была в планах. Мы долго и со вкусом рассуждали, куда лучше отправиться в «ханимуни». Разговор крутился вокруг  Мальдивок, Сэйшелок и Маврикия. Ларка ни звука ни муркнула о пропущенных танцах или о появившихся от Толика тайнах.

Мой мозг прокручивал ситуацию со скоростью пентиума, а Ларка сидела с безучастным видом и старательно вытряхивала кофейную гущу из чашки на блюдце.

Внезапно я разозлилась:

− Слушай! Ты будущее по гуще читать собралась?! Или всё же расскажешь мне, где это ты по пятницам пропадаешь?  

И почему я вообще не в курсе?!

Ларка покорна как монашенка. Только, конечно же, никакая она не монашенка.

− Я не знаю, как это объяснить… У меня случился небольшой роман, не роман даже …. – Ларка не успевает закончить, как я не выдерживаю:

− Роман? И я ничего об этом не слышала?! – кричу я.

Ложка с мороженым позабыта на пол пути. Единственное, что я хочу знать, как такое вообще возможно?!

− Да дослушай ты. Я же говорю, не роман это вовсе. Так, увлечение…

− И кто он? – требую я.

Тут же ловлю себя на мысли, что мало чем отличаюсь от Толика.

− Да никто. С работы один, − расплывчато отвечает подруга, и добавляет, − Ты пойми правильно, мне стыдно, но там ничего нет. Просто страсть, секс, слабость гнусной плоти, понимаешь? Nada!

 Ларка выглядит искренне. Раскаяние разливается по её скулам, делая её розовее и симпатичнее. К этому моменту мне удается себя убедить, что я сюда пришла её поддержать, а не свои попранные права отвоёвывать.

− Ты призналась ему что ли, дурилка картонная? – спрашиваю я, смягчаясь.

− Да нет, отпиралась, как могла. Но он всё понял… − Ларка всхлипнула.

Я подошла к ней и обняла. Махровый халатик был тёплым и пах цветочным смягчителем для белья.

***

Домой я возвращалась в начале шестого. Субботнее утро. По улицам мелко и неуютно ситит дождик. Город наслаждается самым крепким и освежающим сном за всю неделю. Обратно я еду неторопливо, потому что раздумываю о Ларкиных бедах. И уже в своем дворе, я, наконец, осознаю, что что-то глубоко внутри тихонько гложет. Я только не могу понять, что это такое. Вопрос  крутится где-то на подкорке, будто не соприкасаясь с моими мыслями. Как у любого нормального человека, у меня тут же появляется настойчивая необходимость его отловить.

Дома, не разуваясь, иду прямиком в гостиную. Вспоминается Ларкино «хотя прекрасно знает, как я не переношу, когда в обуви в дом». Но в этот момент мне кажется, что я знаю средство, чтобы думалось свободнее. И имя ему «Икс О». И заключена эта панацея в прекрасной четырехгранной бутыли прямо здесь, в верхней секции.

С большим пиететом и осторожностью, вытаскиваю увесистую стеклянную пробку. Запах заставляет ноздри трепетать…

И тут до меня доходит! Вот она − эта мысль, что так упрямо мне не давалась.

Мой Андрюха! И его особые собрания комиссии. По пятницам!

Я тяжело оседаю на диван и, уже не обращая внимания ни на цвет, ни на запах, ни на купаж, делаю глотков пять к ряду.

Ларка и Андрюха?! Это что − шутка такая?!

Пытаюсь взять себя в руки.

Да, нет! Невозможно…

Проигрываю детали.

А всё же, тогда он ведь так странно себя вёл. Ну да, в прошлую пятницу, когда я ему позвонила, он не отвечал. А потом перезвонил, и был не такой как всегда…

Я выпиваю ещё несколько глотков. Выскакиваю из дома, и не особо задумываюсь, что будет, если меня вдруг остановит полиция.

Андрей живёт в четырех кварталах. Я останавливаюсь около его девятиэтажки. Каждые вторые выходные он проводит с шестилетним сыном Вадюшкой, а потому сегодня он ночует у себя. Остальное время мы живем вместе. У меня.

То, что я вспоминаю о Вадюшке, сводит на нет мой план. Согласно ему, я бы выскочила из машины, долбила кулаками в Андрюхину дверь и требовала немедленных объяснений.

Мне нужен новый план…

Меня гложут сомнения.

А что, если я не права.

Выставлю себя полной идиоткой.

Но если права, то весь мой мир состоит из лжецов и предателей!

От всех этих метаний жутко неудобно сидеть. Хочется выбраться из машины и походить кругами, глотнуть утреннего воздуха.

Между сиденьями стоит граненая бутыль. Я вытаскиваю пробку и делаю несколько глотков. На мгновение становится легче думать. Я вдруг понимаю, что сидеть мне неудобно оттого, что что-то твёрдое тычет мне под ребро. Сунула руку в карман. Карамельный соус. Тот самый, с заправки с нахальным кассиром. Закидываю голову назад и задумчиво высасываю соус прямо из тюбика. С удовольствием запиваю все это коньяком.

«Икс О» хорош. И карамель сладенькая…

Не прошло и полгода, я разобралась и с карамелью, и с «Икс О».  Бросила пустую бутыль на пассажирское сиденье и поняла, что уже какое-то время мотаю головой из стороны в сторону. В сознании сформировалась единственная, но очень четкая мысль.

Не может быть, нет!

Я снова мотаю головой.

Ларка не могла.

Пустой тюбик летит на заднее сиденье. На выезде из Андрюхиного двора я надеюсь на одно, что в такой ранний час полиция уютно спит по своим постелькам.